Но если театр открыл поэту мир сцены, то и поэт в свою очередь поставил перед театром новые задачи, причем задачи очень сложные.

Трагедия Салават, воссоздающая героический образ легендарного сподвижника Пугачева - Салавата Юлаева, совсем не похожа на обычную историческую или бытовую драму. По сути дела, это философская, поэтическая пьеса для чтения, где реальность уживается с символикой, где большое, во многом определяющее место занимают монологи - раздумья героя, его воображаемые встречи с отцом, с царицей. Не думаю, что поэт одержал полную победу,- в трагедии чувствуются некая книжность, литературная архаичность (во всяком случае, в русском переводе), трагедия действительно крайне трудна для постановки.

Поставив Салавата на сцене, театр продемонстрировал верность своему автору и обнаружил недюжинную смелость. Режиссер Л. Валиев и актеры (прежде всего молодой А. Абушахманов в роли Салавата) создали героический, патриотический спектакль. Но в спектакле этом нет внутреннего единства, романтическая, поэтическая образность Мустая Карима спорит с чисто бытовым решением многих сцен и образов. Вот лишь один пример. Борец за свободу Салават - это символический, обобщенный образ не только патриотизма и свободолюбия, но и душевной, нравственной красоты народа - именно поэтому в трагедию органично входит тема любви. В спектакле же любовные сцены переведены в чисто бытовой план, и оттого они лишены обобщающего смысла. Не удался в спектакле и важный образ Карателя: вместо символа деспотизма и жестокости на сцене появляется некий условно-театральный персонаж в шиллеровском плаще.

Повторяю, очень трудна для сцены трагедия Салават, но, если уж театр отважился на ее постановку, надо было приложить все силы, чтобы найти сценический эквивалент литературному произведению, достигнуть внутреннего согласия с автором.