Вот почему могучая страсть отчаяния вырвалась из сердца героя и артиста, когда стало известно, что Вязьмин решил уйти не только из института, но и из жизни. Дороже человеческой жизни нет ничего на свете. Любовь к человеку, вера в человека, даже если он оступился, совершил ошибку,- эти чувства с огромной силой выражены В. Орловым. Из личных отношений действующих лиц они выросли в торжество морального правила нашей жизни. Это и есть высокое искусство, художественное обобщение. Оно утверждает красоту коммунистической нравственности и безошибочно направлено против догматизма в отношениях между людьми. А главное, художественный образ, созданный В. Орловым, врезался в нашу память как пример моральной силы советского человека, обогащающий наш духовный опыт. Разве не в этом воспитательное призвание искусства?

Но Дронов не вообще доверяет людям и прощает их неверные шаги,- будь так, его доверчивость могла бы обернуться беспринципностью. Когда в этой же сцене он встретился с бюрократом и хамом Трошкиным, в голосе В. Орлова зазвучали совсем другие ноты - ноты едкого сарказма и гнева к тем, кто вредит людям и поганит советское учреждение. Казалось бы, частный, обыденный случай из жизни: Дронов поставил на место зарвавшегося бюрократа, который незаконно выселяет людей из комнаты. Но и этот эпизод становится важным, обобщающим. В том, как говорит ученый: Я депутат Верховного Совета, с какой воинствующей нетерпимостью к хамству морально изничтожает он Трошкина, видишь могучую силу народной власти в нашей стране, власти, для которой нет ничего выше человеческого блага.

Это лишь одна, думается - лучшая, сцена в спектакле. Другие картины обогащают наши представления о Дронове, выявляют превосходную черту советского человека - его самозабвенность в труде во имя высокой цели.

Перед нами - живой человек. Окружающим нелегко с ним: душевная доброта уживается в дроновском характере с бескомпромиссностью, доходящей до жестокости, юмор соседствует с суровостью и сарказмом.