И здесь - второе соображение: на какое прошлое опираться? Советский театр получил в наследство богатейший опыт реалистической классики. Но в его строительстве активно участвовали и многие художники, связанные с такими течениями, как символизм, футуризм. Среди символистов, футуристов, декадентов были такие, что враждебно встретили революцию и бежали в эмиграцию. Иные остались на родине, но насаждали формализм, эстетство, выражая буржуазную идеологию. С такими партия вела непримиримую борьбу. Но были и третьи, причем наиболее сильные, талантливые,- такие, как Блок, Брюсов, Маяковский, Мейерхольд: сохраняя в своем творчестве многое из того, что принадлежит стилистике символизма и футуризма, они искренне и открыто поставили свое искусство на службу революции.

Вот почему нельзя, очевидно, с порога отбрасывать все эти измы. Выражая своими основными платформами разложение буржуазного искусства, они были неоднородными идейно, и более того: в искусстве больших художников, связанных с футуристскими, символистскими течениями, часто возникали и выкристаллизовывались такие действительно новые художественные формы, которые обогащали арсенал мирового искусства и оказались нужными и советскому театру.

Маяковский сумел стать величайшим поэтом социалистического реализма, и в его ранней, по футуристически усложненной поэзии, в неожиданных, порой вычурных образах, в резких, иногда надуманных, часто трудно понимаемых словосочетаниях билась идея революции, отыскивались новые формы не ради формы, а ради выражения существа новой, идущей и пришедшей жизни.

И вот вопрос: почему многие самые разные художники, желающие впервые выразить революцию или хотя бы издалека откликнуться на ее зов, обращались к романтической символике, стремились охватить весь земной шар и космос?