Октябрьская революция четко обозначила рубеж не только в гражданской истории, но и в истории искусства, в истории театра. В прошлом, за исключением кратких периодов (скажем, периода Великой французской революции), передовой театр, выражая идеи гуманизма и свободы, выражая народные интересы, так или иначе был направлен против господствующего несправедливого общественного устройства жизни.

Человек передовых идей вступал в бой с господствующей идеологией, с господствующей исторической силой времени. Иногда, даже чаще всего, он оказывался жертвой этой силы, но и тогда его гибель и страдания за торжество его идей подрывали основы неправого строя.

В нашей стране после Октября у театра исторически иная задача: он утверждает существующий строй, является художественным выражением господствующей идеологии и морали, и именно в этом его народность и общественное призвание.

Все великие произведения прошлого были пронизаны гуманистическим общественным идеалом. Но этот идеал лучшей жизни не был ясен ни художникам, ни их героям и выражался либо от противного, по словам Добролюбова, через картины ложных отношений, либо в страстных романтических мечтаниях и образах поэтов. Иногда, как, скажем, в Что делать? Чернышевского, идеал сближался с практической жизнью героев. Но всегда он носил утопический характер.

Общественный идеал художников, картины жизни, которые представали с книжных страниц, со сцены, глубоко и горячо волновали современников, пробуждали мысль. Но искусству не были ведомы пути изменения жизни, пути к идеалу...

Понимая, сколь широк круг проблем, когда мы говорим о традиции и новаторстве в искусстве, я сознательно ограничиваюсь пока одним вопросом - вопросом о герое, ибо это есть главная проблема в литературе и театре.