Причем существенно, что в лучших своих спектаклях театр все более решительно отвергает декларативность и жесткие схемы, ищет ответы на вопросы времени в остродраматическом изображении жизни людей, наделенных резко индивидуальными характерами.

Приходилось слышать, что такие спектакли, как Святая святых И. Друцэ, Фантазии Фарятьева А. Соколовой, Беседы при ясной луне по В. Шукшину, Не стреляйте в белых лебедей Б. Васильева,- своеобразная реакция на производственные пьесы с их открытой публицистикой и деловыми героями. Вероятно, в таком предположении есть доля правды: Чешков или Лагутин, несомненно, запечатлели истинные черты современника, для которого идеал и дело неразделимы, но мы замечаем в них недостаточную контактность с людьми и словно бы некую закрытость чувств, объединенность от природы в широком понимании этого слова.

Полемика - норма плодотворного развития искусства. И в театре акцент на какой-либо одной сфере действительности не раз рождал обостренное внимание к другим сторонам жизни человека и общества. Не потому ли, в частности, в спектаклях, о которых мы говорим, столь ощутим мотив неразрывности человека и природы?

Однако дело, конечно, не только и не столько в полемике. Не говоря уж о том, что каждая пьеса, спектакль несут печать индивидуальности драматурга и режиссера, выражают их заботы, тревогу и интересы,- сценические произведения, казалось бы, резко спорящие друг с другом, на самом деле вовсе не разделены меж собой глухим забором. Очевидны тематические, художественные, стилистические различия Святая святых и Сталеваров, но разве в нравственном максимализме колхозника Кэлина и сталевара Лагутина мы не находим чего-то общего? Разве бедоносец Егор из Белых лебедей и бригадир Потапов из Заседания парткома не сближаются в своем органическом, природном стремлении к честному, одухотворенному труду, в неприятии фальши, неправды, круговой поруки в любых ее проявлениях?