Ну а что же название пьесы - Синие кони на красной траве? Такую картину начал писать, но не успел закончить один из рядовых гражданской войны, Алексей Леньков, и написал об этом Ленину, завещая ему свое полотно.

Сдается, что театр был несколько смущен таким необычным названием - недаром в программе в заглавную строку вынесен Революционный этюд, а в газетных сообщениях о репертуаре кони и вовсе пропали. По-моему, напрасная робость. Не надо расшифровывать этот странный поэтический символ - так виделся погибшему революционеру будущий, пока неведомый, прекрасно преображенный мир, и не стоит спорить с этим романтическим видением будущего. Во всяком случае, Ленин не спорил, хотя ему и была ближе коричневая лошадь на зеленой траве.

Так возникает еще одна мысль - мысль об искусстве и творческой свободе художника - в этом далеко не во всем цельном и гармоничном, но волнующем, лирическом спектакле, который вновь обращает наш театр к ленинскому образу и развертывает еще один путь его художественного постижения.

По-прежнему велик интерес к сценическому искусству - приобретение билета на очень многие спектакли стало столь же трудным делом, как покупка хорошей книги.

Почему же, однако, в течение вот уже полутора лет в театральной печати продолжается дискуссия о неблагополучии на сцене, о том, что неладно в датском королевстве? Причем речь идет не о частностях. Говорят о том, что театр наш резко замедлил свое движение, о завершении и даже исчерпанности некоторого цикла театральных идей. Мы читаем в дискуссионных статьях о творческой остановке режиссеров-лидеров, о падении или усреднении актерского искусства.

Быть может, тревога ложная и критика напрасно столь строго судит современный театр?