А с 1933 года Романов возглавляет труппу киевского Театра имени Леси Украинки.

Но в день встречи с превосходным художником хочется говорить о нынешнем. Хочется определить для себя - что же так тянет к этой встрече, что самое дорогое, самое покоряющее в романовском облике.

Мне не раз приходилось после спектакля заходить к Михаилу Федоровичу в уборную. И от этих очень коротких встреч осталось одно неизменное и прочное впечатление: я видел человека страшно уставшего, казалось, отдавшего все свои душевные силы, но бесконечно счастливого, празднично счастливого.

Вот эта верная, беспредельная, все захватывающая любовь к искусству, к сцене, по-моему, одна из главных особенностей Романова-человека, романовского таланта. Только при такой преданности своему искусству можно так безраздельно отдавать ум и душу своим героям.

Иногда даже горячие поклонники романовского таланта говорят, будто его герои похожи друг на друга: Федя Протасов - на Павла Власова, а дядя Ваня - на Федю. По-моему, это заблуждение. Они не похожи - это разные люди, разные характеры, живущие один - в толстовской, другой - в горьковской, третий - в чеховской стихии. Но что-то их, безусловно, роднит. И это что-то - художник-гражданин, у которого всегда есть своя тема, своя вера, свое слово, которое он хочет сказать людям.

Больше того. Казалось бы, актер, смысл искусства которого в том, чтобы каждый вечер принимать облик другого человека, лицедей - не имеет ничего общего с лирикой, с самовыражением (хорошее слово, на которое напрасно бросают тень).

Но это же не так! И когда я думаю о Романове и расширяю пределы театра до границ всего искусства и литературы, то мне кажется, что Романов - это большой лирический поэт нашей современной сцены.

Есть в Москве прекрасный Театр имени Владимира Маяковского. Но его нередко называют иначе - театр Охлопкова.