Сейчас это удается уже скорее, - быстро, не переводя дыхания, закончила я свою тираду.

- Это maximum, чего можно было добиться в течение полугода. Очень рад, - сухо добавил Константин Сергеевич.

Не в пример обыкновению, Станиславский тяжело поднялся с кресла, поцеловал ручку Зинаиды Сергеевны (она поцеловала его в лоб) и, не сказав никому ни слова, вышел из зала... Молчали студийцы, озадачена была и Зинаида Сергеевна...

- Видно, брат, - она тут же поправилась, - видно, Константин Сергеевич чем-то расстроен, не знаю, я вамп всеми довольна, все вы отвечали прекрасно, а доклад Николая Петровича прошел просто блестяще.

Все сразу как-то приободрились, повеселели, целовали Зинаиду Сергеевну, благодарили, и тягостное молчание Станиславского было совершенно   забыто...

Уже убирают стулья, со стола снята нарядная скатерть, в последний раз блеснул солнечный зайчик в графине... экзамен закончился. Зал готовят для беседы с Константином Сергеевичем, а может быть, уже и к репетиции оперы Леонковалло «Заза», в которой главную роль будет петь Мельтцер, она же будет и режиссировать. Участники уже входят в зал, вероятно, скоро к ним выйдет, чуть передохнув, и Константин Сергеевич.

Как же он много работает! И так ведь каждый день. А завтра, 30 мая, у него и спектакль - «Дядя Ваня», где он играет Астрова. Как же он тратит себя, всего целиком, без расчета, всегда увлеченный и увлекающий! Он вправе быть недовольным, как это было сегодня. Мы же за весь его вдохновенный труд не платим ему сполна - ни увлечением, ни тем более достижениями.

Пока Константин Сергеевич так расстроен, удручен «экзаменом», явно разочарован им, пока он отдыхает после него, я вспомню одну и очень характерную для тех лет репетицию «Царской невесты». В те 20-е годы, до его длительной и тяжелой болезни, когда Станиславский без расчета тратил свое время, силы, свое духовное богатство, репетиции, прерываемые увлекательными этюдами, были обычны, в 30-е же годы это бывало гораздо реже.