Особую похвалу Константина Сергеевича сегодня заслужила Наташа Девиклер, сыгравшая блаженненькую слепую. Она действительно была так трогательно беззащитна, что привлекла внимание и самых «зажиревших». А вот Дмитрию Афанасьевичу Кореневу, сыгравшему бесноватого, от которого все шарахались в сторону, Станиславский сделал замечание: «Если бесноватого вы сыграли и очень хорошо, то как «приспособление» этот образ здесь не годится - подумайте, вызывая чувство страха, можно ли вызвать чувство жалости и получить щедрую милостыню?» А ведь именно такую задачу - общую для всех и ставил перед нами Константин Сергеевич.

Подобными этюдами, как я говорила выше, Станиславский пользовался постоянно, прерывая свои репетиции не только массовых сцен, но и сольные, пока мы не находили нужное, верное творческое самочувствие, пока не находили к нему верных путей, верных действий и «приспособлений».

После одной из таких репетиций, закончившихся довольно поздно, Константин Сергеевич остановил меня.

- Хотим вам дать роль Мими в «Богеме». Посмотрите клавир, прочтите и Мюрже1, потом позвоните мне.

Оперы я не знала совсем, романа Мюрже не знала тоже. На следующий же день я побывала у концертмейстера - внимательно просмотрели весь клавир - партия явно по голосу; нашелся у знакомых и Мюрже. Вот тут я запнулась. Когда слушала игру пианистки - музыка увлекала, пленяла своей вокальностью, просто красотой, рождала чувства, но ничего не объяснила мне тогда - где это, с кем происходили все события, кто они, эти «богемцы»2, и кто она - эта Мими. Можно, конечно, меня упрекнуть, что, идя к пианистке, я не подумала вдумчиво прочесть текст оперы, но читать подтекстовку клавира утомительно и не очень понятно. «Прочту Мюрже, - думала я, - тогда уж и познакомлюсь с содержанием». Музыка же пока видений не вызывала, увлекала сама по себе.

Но вот роман. К сожалению, в моей голове голодная молодежь Монмартра и герои «полусвета» французских романов не очень-то четко различались, и, прочитав роман, я поняла совершенно ясно - гризетку эту мне не сыграть3. Сгоряча я позвонила Станиславскому, как он мне и сказал.