Сначала я отмахнулся, но чавканье и оханье продолжалось, пришлось вылезать. Накинул простыню и пошел смотреть - что там... Пол весь залит водой, в ванне - Варламов!1 Его присосало! Своим необъятным телом он вытеснил всю воду на пол, и его присосало, чуть-чуть себя приподнимет и опять плюхается _прилип! Отсюда   и эти   чмокающие   звуки, которые я услышал, и оханья. - Константин Сергеевич изобразил эти звуки - получилось очень похоже. - Варламов выскальзывал из моих рук и опять плюхался. Наконец, я догадался накрыть его своей простыней и кое-как, с огромным трудом отклеил его. Нелегкая была задача.

- Красивая картинка, - раздался голос Александра Леонидовича, - а тут дамы сидят!

Константин Сергеевич страшно смутился:

- Да... действительно... но... так ведь было... Кругом все   смеялись и   ободряюще   улыбались,

дружественно кивали Константину Сергеевичу, который действительно был страшно смущен.

- Пора в ванны, - как-то очень строго сказал он, подал мне руку и, не глядя ни на кого, ушел со мной с лужайки.

- Действительно, получилось глупо. - И вдруг Константин Сергеевич, видно, вновь представил себе ярко эту картину и как-то особенно молодо и громко рассмеялся. - Ну, ничего, бывает.

Я проводила его до самых ванн.

За обедом Александр Леонидович, слава богу, не обмолвился о «ванном повествовании» Константина Сергеевича, и обед прошел тихо и «благопристойно». На следующее утро после своего «провала» он взял реванш!

Едва мы расселись вокруг   него, как он   спросил:

- Кто-нибудь помнит князя X.?

Разумеется, никто и не помнил, да и не знал этого князя, и тут началось - да это не было рассказом - это было настоящее представление. На лужайке стало абсолютно тихо, мы не спускали глаз с Константина Сергеевича.

- Это был известный хлебосол - в свое время у него собиралась вся Москва.