- Работа очень трудная, - говорит Станиславский, - надо разобраться, многое изучить в оркестровке Мусоргского. Но работа интересная: партитура Мусоргского обещает раскрыть много нового и дать исключительные возможности даже в области драматического действия.

Станиславский провел не так много бесед и репетиций по «Борису Годунову». Начало этой работы совпало с гастрольными поездками как нашего .театра, так и МХАТа, с летними отпусками, подготовкой 30-летнего юбилея Художественного театра, деловыми отъездами Станиславского за границу. Отсюда почти полугодовой перерыв в его беседах и репетициях.

Разумеется, идут музыкальные уроки, спевки. Работа над «Борисом» не прекращается, но без Константина Сергеевича.

О его репетициях, о самом спектакле я попытаюсь рассказать позже.

После прослушивания новой партитуры «Бориса», когда мы все выходили из зала, Станиславский неожиданно остановил меня вопросом:

- Я слышал, вы репетируете сейчас «Богему» с Ангуладзе, как он?

На мгновение я растерялась - почему вдруг о «Богеме», об Ангуладзе? Но Константин Сергеевич явно ждал моего ответа. Я собралась с духом:

- Мы с ним пока что встречаемся только за роялем, Константин Сергеевич, спеваемся, присматриваемся друг к другу. Для француза он, пожалуй, несколько тяжеловат внешне, но петь с ним - это радость. Голос у него просто безбрежный какой-то и в то же время удивительно мягкий - с ним легко петь.

- Я слышал, - продолжал Станиславский, - от Федора Дмитриевича, что вы участвуете в концерте для нашего «Общества друзей». Что вы поете, хотите поговорить?

- О, конечно, Константин Сергеевич, но... можно я приду с пианистом - без рояля, без пения у меня ничего не получается.

Станиславский улыбнулся на мою просьбу, но согласился и сказал, чтоб я позвонила ему после премьеры «Унтиловска», до нее он очень занят.

Спустя день, другой после премьеры этого спектакля я позвонила, и Константин Сергеевич назначил прийти к нему 26 февраля к 8 часам вечера. Днем у него была репетиция «Бориса» - «Кромы».