Это ведь жизнь на колесах!

В короткие промежутки между этими разъездами Константин Сергеевич не перестает работать - писать, репетировать, вести беседы. У нас в театре Константин Сергеевич, в эти труднейшие для него предъюбилейные дни, проводит, я бы сказала, фундаментальные четыре репетиции по всему «Борису», дав   режиссуре жесткий, точный каркас построения почти всей оперы.

Станиславский вернулся 16 октября. Буквально за десять дней до юбилея МХАТ он провел две большие и сложные репетиции по «Борису Годунову» - 18 и 20 октября, совершенно себя не щадя. Это у нас две репетиции, а во МХАТе? А сколько у него встреч, бесед, связанных с юбилеем? Разве можно учесть всю <его занятость?

27 октября в 12 часов дня мы всей труппой собрались в нашем студийном белоколонном зале поздравить Константина Сергеевича с его юбилеем, с юбилеем Художественного театра.

Станиславский вышел к нам нарядный, парадный, красивый. Боже, как же благородно он красив! Радостный, но, пожалуй, и напряженный где-то очень глубоко, внутри себя. Очень собранный. И, несмотря на улыбку, замкнутый.

В этот же день, вечером, на торжественном заседании во МХАТе мы поем «Славу». На сцене, в самой ее глубине, чуть ли не под колосниками, устроен некий античный портик с широкой перед ним площадкой, от которой вниз спускается белая лестница, по бокам ее вазы с цветами... Над портиком во всю сцену эмблема Художественного театра - летящая чайка. По этой лестнице спускаемся и мы, по четыре в ряд, все в белых вечерних туалетах, за нами в черном - мужчины.

Стараниями Владимира Сергеевича наше выступление было безупречно отделано - вероятно, это было и очень красиво.

А через день, 29 октября, юбилейный спектакль! Станиславский последний раз в своей жизни наденет мундир Вершинина...

Бешеный успех! Шквал несмолкающих аплодисментов! Триумф!

Станиславский на поклоны выйдет лишь дважды... Он пошатнулся. Сразу дали занавес, упал... Сердце... Его уносят со сцены... Врачи... Везут домой...