Таиров терпел серьезные неудачи, даже провалы, когда он брался за бытовые пьесы о новой жизни. И одержал бесспорную победу, обратившись к драме Вишневского. Почему? Потому что и писатель и режиссер стремились к монументальному, романтическому искусству.

Но вот что важно: великолепный в своей контрастности ярких цветов и настроений прощальный бал, монументальный финал, подобный торжественному реквиему, и многие другие вершины спектакля Камерного театра были одушевлены глубоко человечными образами героев, созданными Коонен, Жаровым, Цениным.

В поставленном Мейерхольдом в том же 1933 году спектакле Вступление ярко и полно проявился громадный, подлинно новаторский дар режиссера, в нем режиссерское искусство Мейерхольда не отягощено формальными заданиями, не принесено в жертву рациональным теориям, временным увлечениям. Все то, чем был богат Мейерхольд, где он был истинным новатором и искателем,- несравненное умение пластически выразить мысль, буйная, микеланджеловская энергия и мастерство скульптора на сцене, огромная по силе выразительности художественная гипербола, находящаяся на самой грани постижимого, смелое и необходимое включение в искусство театра музыки, света, динамика не только движения, но мысли,- все это в крепчайшем сплаве слилось с психологически наполненным искусством актеров.

Наверное, биомеханика как метод воспитания внешней техники помогла Свердлину в роли инженера Нунбаха, наверное, даже точно, Мейерхольд своими средствами и своим показом помог артисту проникнуть в самую глубину души этого отвергнутого злой жизнью человека, но результат был таков, что в, казалось бы, невероятных с точки зрения жизненного правдоподобия сценах - в разговоре с бюстом Гете, в гротескной пьяной пляске инженеров - раскрывалась истинная трагедия человека в капиталистическом обществе. Большая мысль вызвала к жизни новые, энергичные и динамические формы; в поисках правды человеческого чувства режиссер и актеры, быть может бессознательно, обратились к опыту и традиции реализма.