Надо серьезно задуматься над тем, как раскрывается образ Ленина во многих пьесах. Исходя из примитивно безответственного соображения насчет того, что само появление Ленина в спектакле гарантирует его идейную значимость, иные драматурги вводят в пьесу роль Ленина грубо-механически, формально, и тогда актер, исполняющий эту роль, фактически низводится до роли статиста, происходит снижение высокого образа.

В критических статьях нередко можно прочитать, что один актер играет Ленина-вождя, другой - мыслителя, третий - мечтателя, четвертый - человека. Попытка сделать главной одну черту характера, а значит, заведомо раздроблять характер на составные части заслуживает решительного возражения.

Некоторые драматурги и актеры подчеркивают ленинскую чуткость, человеческую доброту. Такое желание понятно, но нередко это приводит к искажению образа, вносит в него чуждую Ленину сентиментально-умиленную интонацию. Подобные издержки были и в хороших, глубоких произведениях. Вспомним, например, как акцентированы эпизоды, в которых Ленин кипятил молоко, ласкал девочку, гладил кошку. Эти сцены были назойливы, отличались заданностью. В ряде нынешних спектаклей неверное задание приобрело особенно безвкусное, неверное выражение.

В спектакле Туркменского академического театра драмы Кушкинская крепость к Ленину приезжают за советом два революционных бойца с фронта борьбы с басмачами. После весьма поверхностных реплик о тяжелейшем положении на фронте Ленин пристально вглядывается в разбитые башмаки бойцов и с подчеркнутой многозначительностью просит своего помощника выдать им новую обувь. Эти башмаки стали поводом подчеркнуть ленинскую чуткость, но от перестановки акцентов страдало основное содержание сцены, внимание зрителей отвлекалось от сложности обстановки на фронте, искажалась цельность, а значит, истинность ленинского характера.

В пьесе Первый президент хорошо написаны многие эпизоды. Но роль Ленина решена без необходимого художественного такта.