Самая большая награда для такого режиссера,- это когда даже сам актер забудет о том, что он получил от режиссера,- до такой степени он вживается во все режиссерские показы.

Если зерно не умрет, то останется одно, а если умрет, то даст много плода.

Это библейское выражение всецело и глубочайшим образом относится к совместному творчеству режиссера с актером.

Как видим, речь идет не об изящном парадоксе, а об одном из любимых положений художника. И уже совсем неправомерно видеть в этом положении ущемление режиссерских прав. Умереть в актере значило для Немировича-Данченко реализовать суть и смысл работы режиссера с актером. По его мнению, когда режиссерская мысль, мизансцена, интонация принадлежат полностью и безраздельно актеру, тогда на сцене действует человек.

Готовясь к Оптимистической трагедии, Таиров вместе с Вишневским отправился в учебный поход на одном из кораблей Балтийского флота. Он изучал не только морской быт, но и незнакомых ему прежде героев. (Невольно вспоминается посещение Станиславским и актерами Художественного театра Хитрова рынка перед постановкой На дне.) По свидетельству Коонен, режиссер был особенно озабочен тем, чтобы в спектакле не было никаких нарушений морских правил и законов.

Можно ли, однако, на этом основании думать, что в спектакле в целом и в воплощении главных образов трагедии Таиров стремился к полному воспроизведению жизни, к жизнеподобию? Конечно, это было не так. Комиссар в исполнении Коонен - это вполне живая женщина (недаром артистка хотела, чтобы ее письмо к подруге было по-женски интимным) и вместе с тем - символ. Наверное, не только потому, что у Комиссара мало текста.