Хорошо играет эту эпизодическую, но любовно написанную роль А. Козлова - энергия, удаль, необузданный нрав так и брызжут в крепких, сочных словах девушки, юность которой началась на фронте. И только один упрек хочется бросить артистке и режиссерам: они не дают нам понять, почувствовать, что за весельем и лихостью Зойки скрывается и тоска, тоска ее неразделенной любви к Ведерникову. А это важно: что делать - кто ни встретится с этим человеком, полюбит его...

Сцена на вокзале хороша своим настроением, атмосферой и своей мыслью. Здесь, как и во многих других картинах драмы, чувствуется глубокий, значительный лирический подтекст. Тихо наигрывает на аккордеоне больной артиллерист, тоскующий из-за того, что не удалось ему дойти до Берлина; крепко спят солдаты, словно по команде переворачиваясь с боку на бок; ведет тихую беседу сержант Солдатенков. И вот - Ведерников. С болью слышит он, что не помог его препарат - умер от гангрены старшина Васюков; это он, Ведерников, виноват, не сумев довести дела до конца. И, словно к старому другу, обращается он к незнакомому сержанту: Я вот побродил по земле и понял: в жизни, как на войне, нельзя одному. О матери я очень тоскую, сержант. Жили вот в одном городе, а виделись редко. Сейчас даже вспомнить об этом страшно, как я мог так жить... Когда я был мальчишкой, я думал, дни не исчезают бесследно, а уходят куда-то и там живут своей постоянной, неизменной жизнью. Куда уходят дни, сержант?

Вот он, главный для Ведерникова вопрос, главный потому, что в годы войны он заново посмотрел на свою жизнь и задумался: где дни, так бездумно проведенные, как вернуть их?

И на этот вопрос, не случайно поставленный в эпиграф драмы, сержант отвечает мудро и просто: А куда им уходить? Они тут, при нас. Хорошо прожитый день и после нашей смерти жив остается.