Однако не во всем, мне кажется, можно согласиться с постановщиком. В спектакле нет сцены с ранеными крестьянами, а ведь она не только жестоко правдива - в ней с большой силой звучит мотив материнства, враждебного войне. Напрасно отказался театр от песни о великой капитуляции, где, пожалуй, беспощаднее всего судится позиция всех, кто молчит, становится на колени перед жестокой силой войны. И разве в злой, иронической песне Кураж не признано поражение тех, кто пытался обмануть жизнь, примениться к обстоятельствам?

Можно говорить и о некоторых других потерях спектакля. Но это тот случай, когда действительно не они решают дело. Наши театры слишком долго присматривались к драматургии Брехта. Наверно, во многом это объясняется необычностью формы философской драмы немецкого писателя. И все же советский театр должен чутко прислушаться к голосу одного из выдающихся драматургов современности, прошедшего своим путем в широком русле социалистического реализма. Теперь театр, возглавляемый Н. Охлопковым, художником, знавшим Брехта и близким ему по самому духу искательства в искусстве, показав Мамашу Кураж, одержал победу. Хочется верить, что этот спектакль побудит художников нашей сцены задуматься о воплощении драматургии Бертольта Брехта, столько сделавшего своим искусством для мира и коммунизма.

По-разному складываются судьбы хороших пьес. Одни десятилетиями не сходят со сцены, другие, став однажды театральным событием, продолжают жизнь в книге. Таких большинство. Но бывает так, что, казалось бы, забытая театром пьеса вновь оживает на сценических подмостках. Мы помним второе рождение Оптимистической трагедии в Ленинградском театре имени Пушкина; ермоловцы возродили в нынешнем сезоне Моего друга Н. Погодина. И вот еще: Московский театр юного зрителя показал давнюю пьесу Константина Симонова Парень из нашего города.