Не скрою, прочитав пьесу И. Друцэ, я испытал тревожное чувство: не слишком ли она хрестоматийна и нет ли некоей нарочитости в житейском снижении образа Льва Николаевича Толстого. Огорчило то, что окружающие его люди (кроме Софьи Андреевны) лишены самостоятельной драматической судьбы и выполняют в общем-то служебные функции. Мне показалось, да и сейчас кажется, что не удалась писателю (и актеру С. Конову) роль Льва Львовича, в котором сосредоточено все открыто враждебное Толстому в семье. Дело не в том, что в дни яснополянской драмы этот сын писателя был за границей,- такое смещение вполне допустимо,- а в той прямолинейности, с которой написана и сыграна эта роль.

При чтении пьесы возникли и некоторые другие огорчения, но в театре стало ясно, что достигнуто главное: сохраняя почти документальную верность литературным источникам, нисколько не жалея своего героя и не подымая его на монументальный пьедестал, И. Друцэ сложил цельный и вместе с тем, как это и было в жизни, отмеченный резкими противоречиями художественный образ Толстого.

По-разному можно относиться к балладе о старом, мудром, загнанном волке, которую на протяжении всей пьесы рассказывает Толстой созидающий, но мне представляется, что этот мотив обогащает пьесу. А есть еще Толстой, размышляющий про себя, и просто больной, безмерно одинокий старик в реальном, бытовом общении с разными людьми.

Надо со всей определенностью сказать, что Возвращение на круги своя - это радостная победа Малого театра. Вновь, как в пору Власти тьмы, раскрылся энергичный режиссерский талант Б. Равенских. Конечно, обидно, что режиссер иногда не доверяет слову или тишине, и тогда ощущается переизбыток музыки; не удалась, мне кажется, сцена в деревне, не удалась оттого, что уж очень по-театральному наряжены крестьянки.