Известно сравнение прозы Хэмингуэя с айсбергом - это стало, пожалуй, трюизмом, штампом. И все же, думая о Копеляне, мне трудно отделаться от старой мысли. Не знаю,- может быть, потому, что, по-моему, замечательному артисту еще предстоит встретиться с литературой Хэмингуэя на сцене или экране, а возможно, создать образ самого писателя.

Никто не осудит знаменитого писателя или режиссера, если, достигнув почтенного возраста и многое сделав в искусстве, он отойдет в сторону и будет внимательно созерцать то, чему посвятил жизнь. Своим присутствием и молчаливым участием такой человек продолжает служить делу.

Годы и опыт имеют свои права. Однако не все хотят воспользоваться этими правами. Павел Александрович Марков, которому недавно исполнилось восемьдесят лет, явно не хочет. Они ему просто не нужны. Ровесник советского театра, выдающийся критик и ученый, педагог и режиссер, заслуженный деятель искусства в буквальном и многозначном смысле этого слова столь же молод, активен и деятелен, как это было десять, двадцать, тридцать, сорок лет назад. Для того чтобы это мое утверждение не было воспринято как привычный штамп, обратимся к жизни.

Со всей ответственностью свидетельствую, что нет в Москве театрального критика, который бы, как Павел Марков, смотрел если не все, то почти все новые спектакли. Будь то Художественный театр или только что возникшая группа молодых артистов. Большой, Сатира, Оперетта, Вахтанговский театр или Современник, дипломный спектакль в школе. Мы постоянно видим, как в дни премьеры, после первого звонка, Павел Александрович пробирается по рядам на свое место. И в театре знают, что спектакль смотрит Марков, и ждут его доброжелательного, но всегда строгого и честного слова - будь то маститые или совсем молодые актеры и режиссеры.