С огорчением замечаю, что хомутовские времена миновали и теперь ученики бывают у Павла Александровича реже, уходят раньше. Конечно, профессору надо отдыхать и вовсе не полезно ему вести ночные беседы. Но, думаю, дело не только в этом. Виноваты мы сами, наша якобы занятость, деловитость, а на самом деле - некоторая душевная инертность и обманчивая надежда на совершенство телефонной связи. Мы же и понесли серьезные потери, потому что каждая встреча с Марковым не только увлекательна - она многое в тебе прибавляет.

А он, Павел Александрович, все тот же, правда, здоровье иногда подводит и в походке нет былой четкости, однако издалека узнаешь его резкий, прерывистый смех, запечатленный еще Булгаковым в Театральном романе, по-прежнему разговоры Маркова окрашены несколько старомодным юмором, особенной интонацией, в которой ироничность живет в согласии с доброжелательством. И, как прежде, любит он, не спеша домой, задержаться с друзьями или просто собеседниками в театральном фойе после спектакля, за столиком буфета Дома актера, когда уже погашены лампы, а то и в ресторане...

Много талантов у Павла Александровича Маркова, и, быть может, самый редкий - дар открытой людям души умение быть всегда самим собой. Здесь обаяние крупной личности, человека, прожившего большую жизнь в искусстве.

Надо бы написать творческую биографию Маркова - она неизбежно выльется в рассказ о советском театре от его порога до наших дней. Это наверняка будет сделано, а пока Павел Александрович сам рассказывает о своей жизни в искусстве - больше о тех, кто был вокруг, чем о себе. Я имею в виду опубликованные в журнале Театр главы из книги воспоминаний История моего театрального современника.