Многие из нас от неожиданности вскочили... бежать?., но Станиславский совершенно спокойно тут же попросил очень высокого блондина (Гришу Сочевко- удивительного в будущем Юродивого в «Борисе Годунове» и Недоросля - персонажа на латинском балу в «Евгении Онегине») пойти узнать, что там случилось. Мы все напряженно ждали. Блондин не возвращался довольно долго, кто-то порывался пойти за ним, Станиславский остановил. Но вот и он:

- Все в порядке, Константин Сергеевич, угарно не будет, головешки все вынесли, форточки открыли, тетя Настя уже замывает пол. Все будет хорошо, не беспокойтесь, Константин Сергеевич, - закончив свою хорошо придуманную, взволнованную тираду, Сочевко сел на место.

- Молодец, очень хорошо! Учитесь будить свою фантазию, тренируйте свое воображение. - Потом, обращаясь уже ко всем нам,   Константин   Сергеевич объяснил: - Без натренированных фантазии, воображения сможете ли вы представить себе всю жизнь своего героя, которого вам предстоит сыграть, представить все события - и печальные, и радостные - его жизни, сможете ли вы представить, какой он сам, где живет, что делает? Вряд ли. Этому надо учиться, тренироваться.

Константин Сергеевич на мгновение как бы сам себя прервал, характерно постукивая пальцами подлокотники своего кресла, и вновь обратился к нам:

- Так вот, как же вы все будете учиться (Станиславский тут же поправляется), как будете знакомиться с моей «так называемой системой»?

Он явно подчеркивает-«так называемой». Обозначение его метода, вернее, его учения, словом «система» сам Станиславский не находил полностью удачным. «Система» как понятие - это нечто строгое и законченное. Можно ли, даже и сегодня, имея в руках все три тома самого Станиславского о работе актера над собой и над ролью, его записные книжки, блокноты, целый ряд исследовательских работ о его реформаторской деятельности, можно ли сказать - да, Станиславским поставлена точка?