Стоит вспомнить, что Станиславский в годы своего директорства в Московской консерватории (1885 - 1888) был близок с Чайковским, часто встречался с ним. Кто знает, какие воспоминания всплывали у Константина Сергеевича, когда он читал и само либретто и введение к нему С. М. Чемоданова.

И режиссерский план и пометы Станиславского на вступительной статье к либретто четко говорят, что Станиславский преяеде всего стремился понять автора, понять ход его творчества, глубинный процесс создания этой оперы - это постоянный, неизменный путь Станиславского-постановщика.

Какие же строки во вступительной статье привлекли внимание Константина Сергеевича? Их стоит привести... «Сюжет «Пиковой дамы», любимого Чайковским Пушкина, оказался в высшей степени удачным для воплощения идеи фатализма. Даже в блестящую эпоху екатерининского царствования, изображенную, вопреки Пушкину, Чайковским в его опере, дворянская аристократия все свои взоры устремляла на «судьбу», любила ее и боялась ее»2. Есть помета и на следующей странице: «... да и самому Чайковскому в ту пору человеческая жизнь представлялась игрушкой в руках судьбы»3. Именно эти строки привлекают внимание Станиславского.

На полях текста самого либретто - карандашные зарисовки Станиславским ряда мизансцен - первой и четвертой картин оперы. Эти крошечные, в один полтора сантиметра рисунки все войдут в его режиссерский план «Пиковой дамы». Тут, кстати, необходимо сказать, что режиссерские планы Станиславского последних десяти лет его жизни - это вынужденная дань его нездоровью, дань длительным отъездам на лечение за границу. Именно из-за этой причины - его письма-указания, схемы, режиссерские планы и «Золотого петушка», и «Пиковой дамы», и «Риголетто», и наконец, «Отелло» для МХАТа.

В принципе Станиславский давно отказался от этого приема. Естественно, что даже самое точное следование таким предписаниям Станиславского со стороны режиссуры далеко не исчерпывающе могло донести до зрителя подлинные его замыслы.

Живого творения, творения самого Станиславского и не могло получиться, но все-таки хотелось бы коснуться того, как отразились предложения Константина. Сергеевича уже в самом спектакле.