1-е действие: «Летний сад», квинтет «Мне страшно»... Я - Лиза до сих пор помню чувство своего полного оцепенения, предчувствия, что вот-вот что-то случится, до сих пор это живо во мне... Уходя со сцены мимо Германа, я невольно всегда опускала низко голову - страшась взглянуть на него.

Станиславский располагал участников квинтета по обе стороны сцены - слева на скамейке Графиня в полуобмороке от встречи с Германом, рядом с ней Лиза, поодаль князь Елецкий. На противоположной стороне сцены за такой же садовой скамейкой стоит Герман. Посередине сцены ближе к группе Графини - Томский. «Игра на дикции, на мимике и мелких движениях. Слововедение, по-моему, у Графини или у Германа, - пишет Станиславский, - Герман не спускает глаз с нее, а она с него. Ее проход мимо Германа должен вспомниться потом в сцене «Казарма». Она также смотрит на Германа. Проход Графини мимо Германа должен совпасть с отдаленным громом».

Квинтет был построен, пожалуй, даже строже, чем это предполагал Станиславский, - не было даже «мелких движений», о которых он упоминал. Мы все были как застывшие, ни одного поворота, ни одного движения - некий как бы «стоп-кадр», но не останавливающий действие, наоборот, полный напряженнейшего внутреннего действия, где действовали, жили одни лишь глаза. Эти глаза и точнейшее произнесение текста - но как бы внутри себя, для себя - делали предельно ясным, как все крепче, туже, воедино связываются Герман, Графиня, Лиза. Глаза этих трех неотрывно прикованы друг к другу, что уже изначально создавало тревожащую, напряженнейшую атмосферу

Недаром у Чайковского «Летний сад» начинается так безмятежно, спокойно, чуть ли не лениво... Солнечный день ранней осени. Беззаботно играющие дети, дремлющие старики на садовых скамейках, болтающие няньки, кормилицы. Все спокойно... Какой обдуманно контрастный фон для грядущей трагедии... Ее ничто не предвещает. Ведь недаром же так строит эту сцену, первую сцену своей оперы, сам композитор? Недаром вместе с ним идет и Станиславский.