v Видно, это давно его занимало, он видел все это в своем воображении.- Пение, музыка - это огромной силы воздействия искусство. Нельзя их превращать в «звукоиспускание». Это искусство несет в себе не только эстетическую силу, но и этическую - мы недооцениваем еще этого. В нас все еще живет привычное: опера - значит громкие голоса, пышность, эффекты...

Константин Сергеевич замолчал. Так в молчании мы и досидели, пока не пришел Николай Афанасьевич. Прощаясь, Константин Сергеевич сказал мне все же несколько добрых, хороших слов.

На следующее утро, за завтраком, Николай Афанасьевич сказал мне, что Константин Сергеевич очень устал и, видно, даже полежит весь день. Что же, пойду после обеда в поле... Далеко ушла по проезжей дороге, что за березовой рощей, за оврагом... Никого, раз только протарахтела телега с сеном. Докашивают уже. Ворошат и копнят сено. Осень. Скоро и в театр. Правда ли, что я люблю одиночество? Или это все-таки не совсем так? Вот здесь, в «Узком», я всегда среди людей, и с ними мне хорошо, а в театре не выходит что-то. Всегда одна.

Задумалась, загулялась и опоздала к ужину. Едва села за стол, как меня начал пилить Подгорный - почему не сказала, что куда-то ушла гулять. Константин Сергеевич отлежался и спустился, а вас нет, и он пошел обратно к себе.

- Константин Сергеевич привык, что вы рядом и он может спокойно отдыхать, думать - ведь вы оберегаете его, ну так помогите ему. Он вот стал при вас на воздухе больше бывать, а то все в комнате, за столом, с бумагами, работает. Не стыдно? А?

И в самом деле, разве не прекрасно, если я хоть чем-то могу помочь Константину Сергеевичу? А разве и мне не благо сидеть рядом и так много узнавать? Благо! Вот и сидите, Ольга Станиславовна, сидите!