- Ну вот, когда я делаю все эти штуки, то есть помогаю вам найти жизненные приспособления, начинают говорить: Станиславский - ведь он натуралист, ему очень нужна обстановка, он любит эти натуралистические приспособления. А я смеюсь и думаю, поживете пятьдесят лет, может быть, тогда и поймете, почему я так делаю.

В те дни ни я, да, думаю, и мои товарищи, никто из нас не очень-то задумался ни над словами О. С. Литовского в адрес Станиславского, ни над словами самого Константина Сергеевича. Лишь сегодня, как ни странно, это совпадение, именно сегодня, через предсказанные Станиславским пятьдесят лет, когда вспоминаешь, обдумываешь прошлое нашего Оперного театра, свое прошлое, приходит осознание, объяснение тех слов Станиславского, и, смею думать, объяснение верное. Для чего же был нужен Станиславскому этот «натурализм», вернее, некоторые его «приметы»? Как четко говорит об этом он сам в своем письме в Коллегию Наркомпроса еще в 1924 году.

«В области сценического искусства существуют душевные и физические законы,- пишет Станиславский,- знание которых необходимо всякому актеру, каково бы ни было направление театрального искусства. Наше дело развить творческий аппарат актера, чтобы он мог выражать им то, чем он живет на сцене. Ведь прежде чем петь, надо поставить голос, прежде чем бессознательно отдаваться творческому вдохновению, надо подготовить технику, которая механически бы передавала бы это вдохновение (бессознательное через сознательное) ».

Это заявление Станиславского носит обобщенный, так сказать, характер, характер вообще всего направления его занятий с будущими певцами Оперной студии. Поэтому стоит привести слова Константина Сергеевича более конкретные, связанные уже с репетиционной работой, в данном случае над оперой Римского-Корсакова «Царская невеста» (11 августа 1925 года). Он говорит: «На сцене играется не результат того или иного чувства, а совершается ряд действий, которые в совокупности раскрывают жизнь человеческого духа. Каждое маленькое действие выполняйте точно, доводя его до абсолютной точности, до полного натурализма.