Ни одна роль не приносила мне столько огорчений, столько мучительных, бесплодных мечтаний.

Но сегодня я благословляю судьбу, что все сложилось именно так, а не иначе. Лишь теперь понимаю, как много мне дали эти долгие годы ожидания любимой и желанной роли.

Я не пропускала, кажется, ни одного спектакля - наблюдала, запоминала, училась, думала. И постепенно начинала понимать, видеть всю неразрывную связь внешнего построения спектакля с внутренней сутью героев этой оперы.

Задумалась ли я над всем этим, если бы из сезона в сезон пела саму Татьяну? Вероятнее всего, что нет.

Рискнула бы сегодня взяться за «воссоздание» всего «Онегина» Станиславского на этих страницах? Без этих наблюдений, раздумий, без долгих и мучительных лет ожидания своей Татьяны? Нет, не решилась бы. Не смогла. Я не говорю уж о счастливейшей находке в 1983 году автографа Станиславского - о его «Записке об Онегине». Это была моя безмерная удача! Без всего этого приступить к описанию этого спектакля я просто не решилась бы.

Эта уникальная постановка Станиславского дает возможность как бы двух вариантов изучения и описания. Либо это анализ - скрупулезнейший, чтоб не сказать ювелирной предспектакольной педагогической работы с актером, либо это попытка показать уже сценический результат этой работы, то есть пластическое отображение замысла постановщика. Вторая возможность мне представилась более интересной, тем более что попыток такого рода, как мне кажется, не было.

Я стремилась написать как бы некий визуальный комментарий, который, расшифровывая пластическое воплощение Станиславским «Евгения Онегина», в то же время обнаруживает его прямую связь со всей предспектакольной, психологической разработкой оперы.