Скрывая желание остаться скорее вдвоем, совершенно по-детски разглядывая что-то по сторонам, выходят одновременно из-за колонн Ольга и Ленский, и тут же звучал подсказ Станиславского:

- Надули? Ну а теперь драла!

Как контраст к этому ложится совсем иная краска- снисходительный, но подчеркнуто светский вопрос Онегина: «Я думаю, бывает вам прескучно здесь, в глуши...» и чистый, ясный, без тени провинциального жеманства ответ Татьяны: «Я читаю много...» Едва скрывались Татьяна и Онегин, вбегали Ольга и Ленский. Вбегали так же стремительно, как убегали, и с разбега плюхались кто куда на выступ террасы.

Как тонко, чисто, юно был подан Станиславским этот любовный дуэт. От большого расстояния друг от друга до дозволенной близости, от «вы» до «ты». Была разработана четкая градация нарастания от робости - почти до экстаза у Ленского, от детской гордости - до робости у Ольги. А сблизившись, оба сразу сконфузились и присмирели. Дуэт шел при максимально возможной темноте - луна чуть-чуть подсвечивала влюбленных. Ясно видны были лишь их лица. Ларина, выйдя на террасу, чтобы позвать в дом молодежь, просто натыкалась, подчеркиваю, натыкалась на них: «Ах, вот и вы!»

- В этом интерес, - подсказывал снова Станиславский.

Сконфуженно встают и уходят в дом Ольга и Ленский. Ларина, отослав Няню за Таней с Онегиным, идет вслед за ними. Видны лишь спины всех уходящих. Всколыхнувшийся было тихий мирок как будто вновь обретает свой размеренный ход раз навсегда налаженной жизни. Но вот появляются Татьяна и Онегин, за ними тихонько плетется Няня. На сцене совсем темнеет - лишь в открытую дверь террасы видна освещенная столовая, накрытый стол, вокруг него Ларина, гости, дочки... Тихая, спокойная, ровная жизнь.

На фоне льющегося света, на четком желтом квадрате открытых дверей, темным силуэтом видится присевшая на ступеньках Няня:

«Не приглянулся ли ей этот барин новый?!..» - последнее остановившееся мгновение, последний штрих законченного рисунка.

Сцена «Письма»