Что ж! Вопрос естествен. Все так. Ничего необыкновенного и не было. Разве только зритель тех - двадцатых, да и тридцатых годов впервые увидел в опере не пышное зрелище с многочисленными хорами, балетными номерами. Он увидел живых людей. Увидел правду жизни.

Станиславский понимал, что герои Пушкина и Чайковского требуют лишь одного - показать их такими, какие они есть!

Не достаточно ли этого?

Станиславский ставит Кармен

Постановку К. С. Станиславского «Кармен» is Оперном театре его имени, как бы ни отнестись к его концепции этого гениального произведения Бизе, надо признать явлением исключительным в истории оперного сценического искусства.

И дело даже не в том, что в этой постановке с предельной ясностью, убедительностью, логической 'со-подчиненностью всех компонентов спектакля была выявлена мысль оперы (как понимал ее Станиславский), что здесь четко вставали характеры героев, их жизненно обоснованная линия поведения, - нет, это было присуще вообще всем работам   Станиславского.

Спектакль поражал абсолютно неожиданным ракурсом видения Станиславским этой популярнейшей, предельно заштампованной в своих сценических решениях оперы. «Прежде всего это нарядная, фабрично-деревенско-уличная, бандитская среда, а не душка Кармен и не красавчик Эскамильо», - говорил Станиславский.

Станиславский увидел в опере столкновение двух различных миров, чуждых друг другу миропонимании.

Было ли это счастливейшим безоговорочным совпадением мысли автора оперы и мысли творца спектакля - утверждать не решусь. Но концепция спектакля, созданного Станиславским, построенная на таком противопоставлении, потрясала глубокой жизненной правдой, неожиданным раскрытием музыки, убеждала л увлекала за собой зрителя.