Сколько бы ни приходилось видеть постановок - выход Кармен: шикарен, блестящ! Это всегда выход примадонны, выход на аплодисменты публики. Почему? Давайте послушаем музыку этого «Entre de Сагтеп». Разве это не те пять нот темы судьбы, которые впервые прозвучали в конце увертюры? Разве и здесь они не трагичны? Откуда же этот бравурный выход нарядной дивы? Кармен Станиславского была несравненно ближе Бизе. Кармен появлялась на сцене такой же, как и ее фабричные товарки. Совершенно такой же! Но едва она показывалась в окне фабрики (напомним, это третий план на сцене), едва бросала рассеянный взгляд на все те же надоевшие лица драгун, как мгновенно, точно магнитом, к ней притягивались все фигуры солдат. Они все у решетки забора. Все! Мгновенно! Подруги, с которыми они только что умильно флиртовали, позабыты. Этот момент   звучал у Станиславского необычайно выпукло, сильно, ясно и именно от того, что Кармен была внешне такая же, как вое.

Значит, не роскошным нарядом, вызывающим покачиванием бедер, откровенным заигрыванием приковывает она всех, не за оголенную грудь (что так часто практикуется) на всю жизнь полюбит ее Хосе.

Притягивает, влечет что-то иное. Стоит ли отличием внешним - роскошным нарядом смазывать, подменять ее удивительное отличие внутреннее?

Это внутреннее отличие, это «что-то» искал у актрис Станиславский - и оно переплескивалось в зал п цепко держало зрителя в плену обаяния Кармен.

Поначалу ошеломленный, озадаченный таким неброским появлением героини, зритель готов был протестовать, не соглашаться, но очень скоро, как и драгуны, не мог уже от нее оторваться.

- Кармен - это прежде всего спокойствие, - говорит Станиславский, - это удивительный дар - уменье влиять на всех окружающих. Это основное. Когда что-то случалось - она мрачна, как сатана. А развеселилась - и удержу ей нет, - все веселится вокруг нее. Никакой шелухи лишних движений. Живут только глаза. С первого появления Кармен тоскует и зла. Она захолодела без любви.