В каком-то диком экстазе, вдохновенно допевала свою песню Кармен, заканчивая ее лихим и бесшабашным форшлагом на чистом верхнем  Она вся потянулась через прутья к Хосе, протягивая ему свое лицо, свои открытые губы - она любила! И вдруг... «Вот бумага! Веди! Да зря не озираться!» То выходят из кордегардии Цунига и двое драгун. Оторопевшая на мгновение Кармен мигом приходила в   себя:

«На пути я толкну - упади. Этим двум птенцам за мной не угнаться».

Не торопясь, уходил этот странный кортеж со двора кордегардии - торжествующая, гордая, счастливая Кармен, счастливый, но смущенный, неловкий Хосе, драгуны... Но вот тревожное тремоло литавр, долгое фермато и сразу - allegro vivace - что-то случилось? Бежала Кармен! Бегут солдаты, выбежали работницы, во всех окнах любопытные лица, сцена мгновенно наполнялась людьми. Среди толпы зритель неожиданно замечал Микаэлу. Она вернулась... Что тут происходит, где Хосе? Хосе проходил мимо, чуть не задевая ее, но не замечал... Он шел быстро, в темпе, но совершенно потерянный, ничего не видя. Хосе отдавал свою саблю вышедшему на крыльцо Цуниге, как в беспамятстве. Это не был акт военного устава - «сдача оружия», это была сдача всех его позиций...

Второй акт Таверна

Слышите? Это фагот, первые такты вступления ко второму акту; это тема закулисной песенки Хосе, с которой он придет во второй половине акта: «Кто идет? Кто идет? Драгун из Алькала!»

Бедный Хосе! Он не догадывается, куда он придет, и не задумывается, вернется ли он назад в свою казарму, в свою жизнь?

Как удивительно ясна и лаконична драматургия Бизе - как точно этим вступлением к акту он говорит, где окончательно затянется тугой и сложный узел трагедии его оперы. И как великолепно это раскрывает Станиславский. Как он и здесь, не нарушая логики Бизе, все подчиняет своему видению - два мира, два миропонимания.