- Сегодня ночь особенная, - говорил Станиславский, - мобилизация... Сейчас у вас идет спор, убеждение друг друга, предстоит опасная вылазка. Вы должны знать хорошо географическую карту, где и как пойдете. Солдаты могут оказаться ведь и неподкупными. («Есть редут в горах близ Наварры, там пройдут на днях все товары. Один удар - и наш товар. Солдаты любят звон дукат... Ведь можно ножом на взлом добычу взять, схватить мушкет, скосить пикет...»)

- Тут наступил решительный момент. Храбрость - вот в чем дело, а вы стараетесь отделаться улыбочкой. А тут не до улыбок. Тут смерть, - говорит Станиславский. Он просит исполнителей не забывать, что для них убить человека ради наживы - плевое дело.

- Нам очень важен квинтет именно по этой перспективе - он рельефно рисует глубину будущего падения Хосе, - заканчивает Станиславский.

И вдруг в эту мрачную атмосферу откуда-то издалека врывается прозрачно-чистый, знакомый уже зрителю напев: «Кто идет, кто идет? - Драгун из Алька-ла!» - голос Хосе звучит радостно, он полон улыбки - зритель угадывает ее: Хосе идет к любимой, уверен, к любящей и ждущей его!

- Как может показать Кармен, что это пришел он? Какой радостью? Что она должна тут сделать?- спрашивает Станиславский актрису. - Вы начинаете накрывать на стол? Но ведь это же не немецкая хозяйка: «Ах, муж мой идет», - и начинает готовить. Здесь совсем другой тон. Тут надо сделать что-то совершенно необычное. Я - зритель должен унести этот момент из театра.

Стремительный взлет гаммы при появлении Хосе подсказал решение этой встречи. Хосе сбегал с лестницы, а Кармен горной козочкой прыгала к нему в объятия, как подсказал актрисе Станиславский: «Вот мой солдат!» И торжествующая Кармен вела Хосе к бочке-столу, усаживала его на такую же табуретку-бочонок: «...садись и будем пить, будем курить папе-лито. Ну, улыбнись, мой Хосе! Хосеито!» Кармен вся приникала к Хосе. Какую удивительно нежную, ласковую, мягкую Кармен видел зритель!