Вы, Хосе, приходите сюда к цирку - искать, найти и увезти с собой Кармен в деревню, в горы, ближе к природе. Приходите как любовник, с надеждой обрадовать ее своим приходом.

Начните с этого. Приходите как Ромео к Джульетте, и вот с этого пьедестала вы будете падать.

«Кармен... уйдем в Наварру... уйдем в леса, в наши горы. Там у ручья есть дом, там в глуши, забыв раздоры, будем жить с тобой вдвоем»,- поет Хосе, и все лицо его светится любовью, беспредельной нежностью и надеждой. Хосе оборван, грязен, у него изможденный вид, он - дезертир, и войти в город для него далеко не безопасно. Бог знает, как и сколько времени он добирался сюда.

- Вы не понимаете, - говорит Станиславский, исполнителю роли Хосе, - природу Кармен и говорите с ней, как с Микаэлой, а это значит - вы говорите с ней на разных языках.

Здесь очень важно подчеркнуть, что для Кармен Хосе сейчас абсолютное ничто. Вы, - обращается Станиславский к Гольдиной,- живете сейчас только тем, что происходит в цирке. Вы полны вашей любовью к Эскамильо, и ничего другого для вас не существует. Для Хосе вы каменная.

«Каменная» Кармен? Она н впрямь застыла - ни одного движения: стоит, не шелохнется, и живут только глаза - чуть-чуть поворот (направо от зрителя), и они - радостные, хоть и встревоженные, смотрят туда, где бьется сейчас Эскамильо за победу, за жизнь, за ее любовь, и полный недоумения взгляд назад, на Хосе. «Кто ты, зачем, что тебе здесь нужно?» Отчужденно, чуть ли не скучающе, отвечала Кармен на все нежные уговоры Хосе: «Я цыганка и капусту поливать не создана! Сидеть с тобой в горах мне скучно»; лишь в следующей фразе: «В толпе людской я рождена... здесь любовь, здесь жизнь моя», - слышались протестующие интонации: чуть-чуть бравады, чуть-чуть издевки над Хосе. Но это только мгновение, и снова Кармен там, на арене, с Эскамильо.