Кармен и Хосе стоят почти, рядом, совсем близко друг от друга, но зритель, однако, видит лежащую между ними бездонную пропасть и чувствует, как она растет, ширится. Вспомним их «ссору» в подвале таверны - какое бы расстояние там ни разделяло их, они были связаны воедино. Здесь же было все наоборот - почти вместе внешне и бесконечно далеки душевно. Что бы ни отдавал Хосе Кармен, ничто ею не принималось.

«Уйдем со мной... о Карменсита! Спасти две жизни можешь ты, обоих нас спасти». - «Нет, пусть погибнем мы оба... мне с тобой не жить все равно».

В полном недоумении Хосе спрашивает Кармен: «...Ты не любишь меня?» - «Нет, больше не люблю».

Вот уж этого Хосе понять не в состоянии.

«Не ты ль так жарко целовала...»- «Что вспоминать любовь, которой больше нет».

- Все время игнорируйте Хосе, любое его слово, бейте его спокойствием. От этого Хосе придется действовать активнее и коллизия всей этой сцены усилится, - говорит   Станиславский   обоим   исполнителям.

Хосе, доведенный до полного отчаяния, в конце концов отрекается от себя сам: «Забудь мои мечты,... я сделаю с собой все, что захочешь ты! Все!.. Кармен, я буду убивать и красть...» - но и это падение Хосе не возвращало ему Кармен.

Измученный Хосе падал на колени перед все такой же застылой Кармен: «Ах нет, не оставляй меня, Кармен, любовь моя», - и тогда Кармен резко, в первый раз резко и откровенно раздраженно, зло говорила Хосе прямо в лицо, в упор: «Любить тебя я не могу, жить не любя с тобой я не хочу!»

Последнюю реплику Кармен как бы перехватывал закулисный хор: «Браво, браво, Эскамильо... промахнется ль эта рука... развязка близка».

Удивительно четкая, осознанная дикция артистов ансамбля театра Станиславского доносила до зрительного зала весь свой текст, и тем самым борьба тореро с быком на арене как бы органично вплеталась в ту духовную борьбу, что происходила на сцене, на глазах зрителей. Она не только вплеталась, но становилась как бы ее незримым символом.