После знаменитого спектакля Малого театра Любовь Яровую ставили едва ли не во всех городах страны. Среди множества постановок были яркие, талантливые спектакли. Но вот что, однако, настораживает: недавняя попытка Малого театра заново поставить треневскую драму окончилась неудачей. Думаю, что и на этот раз желание увидеть на афише былую гордость театра, а не живое ощущение старой пьесы определило ее выбор. Несмотря на опыт и талант режиссера и актеров, сказалось и другое: облекая пьесу в форму монументально-героического спектакля, театр чрезмерно доверился традиции, не почувствовал, что героическое искусство и его восприятие, как и все на свете, претерпело серьезные изменения.

Расскажу об одном своем недавнем наблюдении. По просьбе студии Мелодия, выпускающей беседы по истории советского театра, сопровождаемые старыми записями, я прослушал некоторые из них, и в том числе запись голоса В. Н. Пашенной в роли Любови Яровой. Знаю, верю в то, что это был замечательный спектакль, спектакль-открытие, что прекрасная актриса создала глубочайший образ женщины, познавшей правду революции и претерпевшей тяжкую драму. Но - что делать? - сегодня голос, записанный на пластинку, интонации Яровой кажутся искусственными, риторичными, декламационно-подчеркнутая героичность характера лишает его жизненности. Здесь нет никакой вины великой русской актрисы - просто изменились формы театральной выразительности, как изменились формы общения людей в жизни. Сдержанность, неприятие торжественности речи, выспренности - это вовсе не обеднение чувства, а лишь новая мера его выражения.

Обо всем этом думаешь на спектакле Любовь Яровая в Центральном детском театре. Хочу сказать заранее: я не собираюсь сравнивать прославленный спектакль, ставший вехой в нашей театральной истории, со скромным дебютом режиссеров В. Бейлиса и В. Иванова.