Бывают спектакли не просто хорошие, талантливые, но такие, что звучат как сигналы, возвещающие новое в искусстве. Так прозвучали Баня и Клоп Маяковского, поставленные в середине 50-х годов в Театре сатиры Валентином Плучеком вместе с Николаем Петровым и Сергеем Юткевичем. А вскоре главный режиссер открыл заново для сцены и первую революционную пьесу - Мистерию-буфф.

В молодости Плучек слышал, как читал свои пьесы в театре имени Мейерхольда сам Маяковский. По его признанию, чтение поэта и весь его облик оставили навсегда неизгладимое впечатление, и наверняка это впечатление отозвалось в новых постановках. Но, будучи верным Маяковскому, желавшему, чтобы его драматические произведения были остросовременны, актуальны во все времена, Плучек, конечно, ставил их по-новому.

Почему Баня, Клоп, Мистерия-буфф стали театральным открытием, чем увлекали и побеждали они в середине 50-х годов? Конечно, существенно было возрождение драматургии Маяковского на сцене, опровержение бытовавшего представления о ее несценичности, устарелости. Но дело не только в этом. Мы вновь почувствовали громадную энергию театрального искусства, силу могучего смеха в борьбе с тем, что мешает жить. В этих спектаклях была правда и смелость мажорного жизнеутверждения. Примечательно и еще одно: самая дерзкая гипербола, казалось бы, предельно условное сатирическое заострение уживались, были в согласии на театральных подмостках с правдой человеческих чувств. Так сатира расширяла свои пределы.

На это стоит обратить особое внимание, потому что здесь таится главный эстетический закон Плучека и нынешнего Театра сатиры. Вот как писал режиссер в книге На сцене - Маяковский: Маяковского нельзя сыграть, нельзя даже как следует понять, не опираясь на опыт реалистического театра, на принципы школы Станиславского.

Казалось бы, парадокс? Но вспомним, например, Клопа: на сцене Театра сатиры была фантасмагория, в эпизодах красной свадьбы или пожара режиссеры поднялись на самые вершины театрального гротеска, не боялись плаката, агитации со звоном.